Он сжал пальцами тяжелый бархат старых портьер, чтобы как-то удержаться на пороге сознания. Разум трепетал, как крылышки мотылька, танцующего у открытого огня свечи. Парень вглядывался в столь притягательную тьму, главенствующую за стенами его фамильного особняка. Ветерок колыхнул его волнистые волосы, отбрасывая их назад. Холод пробирался под тонкую шелковую рубашку, вызывая неприятные мурашки. Пальцы до сих пор покалывало от клавиш. Сегодня он занимался допоздна, оттачивая навыки игры на фортепиано. Часть сложного музыкального этюда никак не поддавалась, но он был настойчив. Когда часы пробили двенадцать ночи, парень смог сыграть то, что хотел.
Душевное спокойствие мешалось с опьянением собственным мастерством и этой ночью. Его взгляд настойчиво отыскивал что-то за окнами, но ночь не выдавала своих секретов за так. Ей, могущественной правительнице, нужна была жертва. Её ядовитый смех отголосками долетал в комнату, и он всё судорожнее сжимал старый теплый бархат тонкими пальцами.
- Что ты хочешь? - уже почти сдавшись, хрипло прошептал он.
Душа болезненно сжалась в предчувствии страшного ответа. Однако...
В чернильном небе вдруг зажглась звезда, за ней вторая... Луна показала свой бледный лик. Пианист выдохнул, позволив улыбнуться коварной соблазнительнице. На сегодня он был прощен.
+