Я помню старого Рэна. Худощавый и сугубо верующий старик, всегда выделялся среди многих. И не только своей словоохотливостью на тему вероисповедания, но и жизненной позиции, в которой придерживался исключительного затворничества.
Его хибара, как ни странно, находилась на горе. И полу завалившееся строение жители Города Снов именовали, не иначе, как Храмом. Старику было плевать на прозвище собственного дома и на то, что большинство, приходящих к нему "соседей", считали его сумасшедшим.
- Вот такая история, однако идут. И все же идут ко мне за советом. Не они ли безумны в своем бесконечном уважении к умалишенному? - говорил он как-то мне. Я частенько заходил к нему почитать старых книг. У него их было множество и на многих языках, большинство из которых, остались бы загадкой даже для самого искушенного лингвиста.
- Они завидуют тебе, - отвечал я с улыбкой и снова припадал глазами к пожелтевшим страницам.
Но в тот день Рэна не оказалось дома. Дверь была заперта, а в щели торчала записка.
"Моему дражайшему Майклоу" - аккуратным почерком.
Вот так, в чтении данного послания, я и добрался до дома. Припустил дождь и слова стали смываться с одинокого пергамента, но смысл, что несли в себе откровения старика, оставался со мной всю жизнь...
..."Майкло. Быть может ты мой племянник, а может и сын, кто знает. Все мы ходим под Богом и все его дети. Но суть не в этом.
Много лет я скитался по свету и еще больше среди собственных мыслей. Проходящие мимо облака, всю мою жизнь безмолвствовали, даже не смотря на мою искреннюю веру в них. В пору стало сомневаться, но моя вера крепла день ото дня. И, быть может, слыл я безумцем в глазах прочих и, стало быть, советы мои лишь укрепили в них это предположение, однако до конца я был уверен в своей правоте. Бог есть.
Бог существует, мой мальчик. И это не бред.
И теперь ты полагаешь, что до этого дня я не верил в Бога. Ты ошибаешься. Я верил, но в том-то и дело, что ВЕРИЛ. А ныне, я ЗНАЮ, что он есть. Вчера вечером, после твоего ухода, он написал мне письмо. Как же я был счастлив!
Мы с ним переписывались, и он поведал мне очень много. Рассказал мне тысячи историй, но лишь с одним условием - не спрашивать, почему все это досталось именно мне. И знаешь, я не задавал этого вопроса.
На утро же я отправился епископу и все ему рассказал. В доказательство поведал ему пару тайн мироздания. И знаешь, что он мне ответил?
- Пойди проспись, старик. От тебя разит за версту"
Он ведь не знал, что алкоголь не бывал у меня внутри, вот уже, пятнадцать трудных лет.
За эти дни я прошел три Святыни нашего мрачного города, но ни один священнослужитель не поверил мне.
- Да кто ты такой, чтобы Бог с тобой разговаривал? Немощный и бестолковый. Чем заслужил ты великую милость Всевышнего? Долгие годы надо поклоняться ему, чтобы он хотя бы взглянул на тебя с небес. Всю жизнь ему надобно жертвовать, дабы дети твои родились здоровыми. Что ты сделал из этого, ведь никто из нас ни разу не видел тебя в Святыни.
Им и невдомек, что Бог видит каждого и разговаривает с каждым. Только слышат его единицы. Алчность, порочность, сладострастие - все это заглушает его волшебный голос. Угадаю твой следующий вопрос - Как что-то может заглушить самого Господа.
Отвечу. Не желание услышать порождает не желание говорить. Кто умеет слушать и видеть, тот услышит и увидит. Жалкие людишки не сомневаются в своем превосходстве над самими собой.
И вот когда не услышали меня "Божьи Слуги", я пошел в народ. Я стал мессией и стал вещать. И через двадцать минут в меня полетел первый камень. Так меня и забили на площади Св. Авеля. Я мертв, мой мальчик, но пишу тебе, как писал мне Отец Наш. Он здесь, я теперь с ним - по правую руку от него.
Пишу я тебе, чтобы сказать, что ключ от моей библиотеки у Аглаи из "Северного Бора". Приходи туда, читай и не забывай кормить Бинокля, он верно уже скучает по мне, а я вижу его.
Сохрани это письмо и никому не показывай. Никому и никогда не рассказывай, что Бог существует, ведь люди не смогут принять того, что существует кто-то выше и могущественнее их. Верить - одно, знать - совсем другое...
И еще...
Слушай, мой мальчик. Тебе он тоже шепчет..."