Я выбегаю на полупустую заледеневшую площадь. Горят огни окон, витрин и робкие праздничные гирлянды покачиваются в отзвуках вечернего шума.
Сизо-сиреневый сумрак и лица случайных людей размазаны как на фотографии, сделанной дрожащими руками. Люди мёрзнут, кутаются в тёмную одежду, бегут прочь, сливаясь с уже почти ночью.
А мне и не холодно вовсе, разве что ломает пальцы случайная морозная судорога.
Я выбегаю на площадь, полупустую, холодную.
Выбегаю, словно догоняя кого-то и не найдя его - резко останавливаюсь, наперерез ветру декабря, пронзительно неосторожному.
Я стою и кручу головой, почти как сова, у которой на голове ещё маленький снежный сугроб, а она не подаёт виду, крутит головой и щурит янтарные глаза.
Кручу головой: направо, налево, направо, налево. И снова. И снова.
Не останавливаю взгляд ни на ком, слишком быстро устаётся от мельтешения тусклых вечерних лиц.
И я стою почти посередине застывшей в суете площади, с распростёртыми руками и, выдыхая густое облако тепла, кричу:
-Смотрите, вы видите? Вы видите, вы же смотрите, посмотрите не сквозь! Я вот, я стою с распростёртыми руками, видите?! Я будто бегу за кем-то, каждый день бегу за кем-то, мне б не упасть на льду, ведь это в декабре так легко. Вы же видите, вы же всё видите, расскажите мне, зачем вы бежите, куда? Может и я тогда пойму куда я. Может, мне за вами вслед, может вам за мной. Остановитесь на секунду, посмотрите не сквозь! Может и вовсе не надо никуда бежать?
Облако тепла моментально растворяется в сгустившемся воздухе, суетливая толпа редеет, биссектрисами и параллелями пересекает площадь и вот уже некому слушать и слышать.
Я стою на зимней замёрзшей площади, вокруг меня тишина, промозглая и пустая тишина.
И вижу я, в окончательно сгустившейся вокруг темноте, только своё неясное, зыбкое отражение в немытой витрине ларька с сигаретами.